В МИФИ весь коллектив очень близко к сердцу воспринял трагедию в Чернобыле. Был проведен сбор средств в фонд помощи пострадавшим от аварии. Кроме этого, ряд сотрудников института самоотверженно трудились на ликвидации аварии. Сегодня мы рассказываем о представителях кафедры 1. В последующих номерах познакомим вас с добровольцами других кафедр.
   Ситуация, образовавшаяся на Чернобыльской АЭС, не давала им покоя. Как физики они прекрасно понимали обстановку, также остро понимали, что не могут быть в стороне, что их помощь там нужна. В этом пришлось убеждать ответственных товарищей на разных уровнях. В министерстве, выслушав их просьбу, вначале с благодарностью отказали, объяснив, что на станции уже достаточно специалистов, рабочих, служащих. И все-таки они убедили и добились своего: разрешение получили.
   Добровольцев на кафедре было больше чем достаточно — молодые ученые, преподаватели, студенты. Отбирал людей заместитель заведующего кафедрой по научной работе Анатолий Александрович Строганов тщательно и придирчиво по двум критериям: личные человеческие качества и высокая квалификация. Он и возглавил первую группу, которая должна была работать на четвертом блоке. Кроме него, в нее вошли кандидаты физико-математических наук Сергей Григорьевич Михеенко, заместитель декана факультета «Т» Ларион Александрович Лебедев, а также специалист по радиоэлектронной аппаратуре Борис Данилович Зельдич. Позже также из добровольцев были сформированы еще три группы для работы на первом и втором блоках.
   ...На станции наших физиков встретили удивленно: «Зачем вы, ребята, сюда приехали? У нас уже есть отличные специалисты. Что вы можете сделать?». Это было 24 июня. А в августе в МИФИ пришло благодарственное письмо от руководства строительства по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.
   …Приехав туда, они заверили: «Будем делать все, что скажете». Вначале занялись дозиметрией, и тут помогла их основная квалификация: они не только знали, как работают приборы, но и понимали физические принципы каждого из них. Быстро освоившись, увидели массу проблем, над которыми уже бились работающие здесь специалисты, и предложили свою помощь в их решении. Создали группу радиационно-технической разведки и противорадиационной защиты. Провели большую разведывательную работу для обоснования технического решения по созданию «саркофага».
   Ситуация характеризовалась в большой степени неопределенностью начальных параметров. Необходимо было обнаружить основные источники радиации и найти возможности их подавления. Эту задачу четверо мифистов и взялись решить. К четвертому блоку практически невозможно было подступиться, не говоря уже об успешном проведении там каких-либо работ. До долей секунд рассчитав, сколько могут находиться в опасной зоне, они шаг за шагом исследовали территорию. Магнитофон, который носили с собой, записывал показания. Попутно записывал и их шаги: то спокойные, то торопливые — опасная зона, то бегущие — место, где можно безопасно находиться только несколько секунд... Ночью прослушивали магнитофон, делали расчеты.
   Потом проверяли этажи блока. Одни были чистые, другие — нет... И опять магнитофон записывал шаги: торопливые, бегущие. А ночью снова — расчеты.
   Вокруг разрушенного реактора строители собирались воздвигнуть шестиметровую стену для защиты от излучения. Ребята, исследовав, определили: прежде всего надо закрыть всю «грязь» на поверхности вокруг. В короткое время был изменен проект, как они предложили: указанный участок засыпали щебнем, залили бетоном. Уровень радиации понизился в 10 раз.
   ...Днем работали около реактора, ночью — в лагере, делали расчеты. Сами определили себе две рабочие смены. Потом они скажут: «Увидели много для себя задач, захотелось успеть побольше сделать».
   Кроме задач оперативной дозиметрии, они видели и задачу коррекции показаний аппаратуры, которая на данную ситуацию не была рассчитана. Определили сначала, в какую сторону могут ошибиться приборы, потом прикинули экспериментальную методику, как это подтвердить и количественно оценить, и провели эксперименты — тоже параллельно с основной работой.
   Они уже были, как говорится, «под завязку» загружены. И в этой ситуации, казалось, что больше уже и сделать трудно, и желать нечего. Но ребят нельзя было остановить — одержимость какая-то овладела: как только они видели, что могут помочь еще в чем-то, то тратили остатки своего времени, чтобы решить очередную задачу.
   — В общем, в ребятах вы не ошиблись? — спросила я Строганова.
   — Ошибся: думал, они хорошие люди, а оказалось, что они намного лучше, чем я предполагал... Никого подгонять не надо было, скорее наоборот — приходилось сдерживать, чтобы не было самовольных решений. Притом учтите, были ситуации, когда человека просто нельзя было заставлять продолжать работать. Каждый при распределении задания ревниво смотрел, как бы, упаси Бог, кто-то из товарищей не получил дозу радиации больше, чем он. Выполнив свою задачу, старались прихватить и часть задания другого.
   Рвался каждый. Анатолий решил наконец-то воспользоваться правом начальника и как можно авторитетнее сказал: пойду я. Ребята замерли на мгновенье и... на корабле поднялся бунт. Велели бросать жребий. Тянули спички. Вытащил один, но рано радовался, другой, мгновенно опередив его, бросился на блок...
   …Столкнулись здесь они еще с одной проблемой. Приехав на станцию, поговорив с людьми, увидели: очень много преувеличений. Как физики они лучше других понимали, что страх возникал часто необоснованно. По просьбе руководства строительства и по своей инициативе стали проводить разъяснительные беседы. Читали рабочим и солдатам лекции по радиационной гигиене, об условиях и способах работы. Убеждали личным примером. Объясняли, что работают в допустимых пределах. Много вопросов задавали им непосредственно на блоках. Эти лекции и беседы очень успокаивали людей.

«Инженер-Физик»
от 30.12.1986г.