Прошло двадцать лет с тех пор, как мифисты-добровольцы героически потрудились на ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Сегодня в гостях у редакции сотрудники кафедры 1 Сергей Григорьевич Михеенко и Борис Данилович Зельдич. Вспоминаем события двадцатилетней давности.
   Рассказали, что они – несколько чернобыльцев» — регулярно встречаются. А один раз в год, обязательно, едут на Митинское кладбище, где установлен памятник пожарникам — людям, которые первые бросились в пекло и героически боролись со стихией, не представляя себе, с какой.
   — Разные мнения были о вашем добровольном решении и огромных усилиях, которые вы приложили, чтобы поехать работать в Чернобыль. Знакомый дипломник воскликнул: «Вот люди сделали стоящее дело в своей жизни!» А один профессор обмолвился: «Зачем им это надо? Самим нарываться, чтобы потом всю жизнь болеть…»
   Наши гости улыбаются. Отвечая, дополняют друг друга:
   — Да и на нашей кафедре некоторые говорили нам прямо: «Не просят – не рыпайтесь! Куда вы лезете?» Но мы же профессионалы! В этом деле разбираемся хорошо. Кому, как не нам туда ехать. Ведь наша кафедра была тогда головной в стране по физике защиты дозиметрии. А любым делом должны заниматься профессионалы!
   — Но профессионалов туда сразу не послали, да и вам пришлось буквально «пробиваться» в Чернобыль.
   — Когда в мае случилась авария, сначала были задействованы энергетики. Средмашу поручили этим заниматься только с июня. Позже на ликвидацию последствий аварии стали направлять именно специалистов-атомщиков. А вначале просто не знали, что произошло и что делать.
   — Когда 20 лет назад для новогоднего номера «Инженера-физика» готовили материал, то нас поразили цифры: после первой поездки вашей четверки благодаря разработанной вами методике, уровень радиации вокруг аварийного блока понизился в 10 раз, а после второго «захода», в результате всей вашей работы, — в 100!
   — Да, именно так. Работа была очень результативная: вечером допоздна делали расчеты, а на следующий день наши предложения реализовывали строители.
   Еще несколько раз ездили туда в командировки. Ну а потом уже другие проблемы решали: дезактивация Беларуси, например. А в нашей стране – в Брянской области, Тульской.
   — Сегодня этот объект опасность представляет?
   — Да нет, все замуровано. Стоит себе и стоит. Конечно, за ним следить надо, чтобы, например, крыша не протекла.
   — За эти годы радиация ушла или до сих пор осталась грязь?
   — Конечно, радиация уходит. Все основные грязные места очищены.
   — Как ваша жизнь сложилась потом? Вы все работаете на кафедре?
   — Нет. Из той четверки только мы вдвоем. А Анатолий Строганов и Ларион Лебедев работают в других местах.
   — Вас наградили?
   — Троих — десять лет назад — Орденом мужества. Почему не всех? Потому, что на момент представления к награде, некоторые уже не работали в МИФИ, а кто-то был в командировке.
   — Какая разница, где человек находится? Главное, что он героически трудился на ликвидации последствий аварии. А как выглядит орден?
   — Похож на Георгиевский крест. На самом деле, в Чернобыле потом довольно много поработало сотрудников нашей кафедры. Да и в «Инженере-физике», кажется, были фотографии всех ребят.
   — После тех событий многие думали, что значимость кафедры 1 сильно возрастет. Ведь ее питомцы показали на деле высочайший профессионализм и лучшие человеческие качества.
   — Ничего особенно не изменилось. Был какой-то всплеск. Но смерть заведующего — Виктора Ивановича — и общий разлад в тот период помешали. Что-то начали было делать. Вот Ольга Григорьевна Сотникова участвовала в пробах воды – на корабле плавали по Черному морю. Но потом эта тема стала проблемой Украины: после развала Союза.
   В последние годы на кафедре появились новые направления: медицинская физика и другие. Но, думаем, наша специальность всегда будет одной из главных. После Чернобыльской аварии пошла кампания: стали бороться с атомной отраслью, позакрывали станции. А потом за голову схватились. Армяне, они одни из первых свою станцию прикрыли, спустя некоторое время со слезами встречали твэлы, которые им везли из России.
   — Как в семьях тогда отнеслись к вашему решению поехать в Чернобыль?
   — С пониманием, поддержали морально. Правда, когда вернулись, были небольшие инциденты. Знакомые все спрашивали, прошли ли мы медицинское обследование. А теща моя (Михеев смеется) звонит жене и требует: «Ты его домой не пускай! Как из лифта выйдет, пусть сначала всю одежду в коридоре оставит, а потом в квартиру заходит». Ну, народ-то не разбирается, слухи всякие ходили.
   — Вас на предмет здоровья обследовали?
   — Проверяли имунную систему, препараты давали для ее повышения. Вроде здоровье не хуже, чем у других.
   — Вы сейчас, чем конкретно на кафедре занимаетесь?
   Б.Д. Зельдич:
   — Я исследую загрязнение продуктов и воды. Изучали экологию в Брянской области: миграцию радионуклидов в почве и растениях. Даем рекомендации, какие культуры, где выращивать.
   С.Г. Михеев, доцент:
   — Я сейчас преподаю. Рассказываю студентам о безопасности жизнедеятельности. О радиационной безопасности, защите. Привожу примеры из нашей работы в Чернобыле.
   — Сегодня, по прошествии 20 лет, вы не жалеете, что тогда, может по молодости, по горячности, бросились в радиоактивную зону, не думая о себе, о своем здоровье?
   — Нет! Об этом речи не может быть! Тот период – очень важный в нашей жизни. Действительно, удалось совершить что-то стоящее. Это дело было наше! Произошло страшное событие, которое требовало нашего присутствия, как профессионалов. Иначе, для чего мы учились? Мы знаем дело и умеем работать так, чтобы самим не пострадать. Кто, если не мы?
   — Как вы смотрите в будущее? Какое у вас сейчас настроение перед Новым годом?
   — Смотрим на будущее с надеждой и оптимизмом.

С. Сергеева.